Во второй половине XIX века в медицинском мире развернулась настоящая «охота за микробами». Многие исследователи стремились найти в инфекционном агенте разгадку болезней, тысячелетиями поражавших людей. Наибольший интерес вызывали смертоносные болезни — чума, сибирская язва, туберкулёз и др. Но часть исследователей обращали свои взоры на болезни, которые не были столь смертоносными, но значительно влияли, как это сейчас принято называть, на качество жизни. Одной из таких болезней известных с библейских времён была лепра. Считалось, что причина болезни кроется в комбинации наследственности и факторов окружающей среды, но это было поставлено под сомнение норвежцем Герхардом Хансеном. Парадоксально, что открытие возбудителя лепры произошло раньше, чем, например, более смертоносных чумы и туберкулёза.
После окончания учёбы Герхард Хансен работал врачом в отдалённых уголках Норвегии, а в 1868 начал работать в больницах для прокажённых в Бергене вместе со своим учителем и будущим тестем, Даниелем Корнелиусом Даниельссеном. И Даниельссен, и Хансен выезжали в отдалённые фермы, где больные были нередко изолированы и где не было постоянного врача. Хансен писал, что никогда раньше он не видел столько страданий в одном месте. Он быстро пришёл ко мнению, что лепра должна иметь специфическую причину, не связанную с наследственностью. Это было смелое предположение в то время, когда концепция заражения была ещё плохо изучена, и ещё никто не доказал, что бактерии могут вызывать заболевания людей.
В противоположность его заключению Даниельссен и Карл Вильгельм Бек считали лепру врождённой инфекцией. Данная убеждённость основывалась на том, что болезнь имела место в определённых семьях и фермах (некоторые фермы даже носили название «лепрозных»). Вера в наследование казалась естественной, так как статистический материал чётко указывал на врождённый характер. Кроме того, на волне достижений бактериологии Даниельссен и его сотрудники также пытались исследовать возможную заразность лепры. Так в ряде случаев Даниельссен и другие врачи заражали сами себя лепрозным материалом. Это проводилось путем разреза кожи и заполнения раны тканями, взятыми из лепрозного узла, и затем рана зашивалась. Впоследствии Хансен утверждал, что это была великая удача, что никто из испытуемых не заболел ни лепрой, ни заражением крови: инструменты в то время ещё не обрабатывались должным образом, а материал больных мог содержать опасные инфекции.
Хансен активно искал причину заболевания. Предметом исследования неутомимого врача была сначала кровь пациентов, а после отрицательных результатов — кожные узлы. Он писал: «Я мог часами сидеть без устали за микроскопом с большим увеличением… Однажды я был уверен, что обнаружил бактерии, но на следующий день великолепная уверенность рухнула, и я вернусь туда, откуда начал… Наконец, я написал первую запись своего исследования: «Хотя я не могу обнаружить никакой разницы между этими выявленными телами и настоящими бактериями, я пока не рискну объявлять их идентичными». Осторожность Хансена чуть не сослужила ему плохую службу. Он обнаружил предполагаемого возбудителя в 1871, но обнародовал своё открытие на Медицинском обществе Кристиании только в 1874. Тем не менее его коллеги не были уверены в их этиологической важности. Это мнение сохранялось до тех пор, пока Альберт Нейссер не посетил Норвегию, откуда вернулся в Бреслау с коллекцией лепрозных тканей, большинство из которых он получил от Хансена. Используя более современные методики исследования, он выявил палочку в большинстве образцов, которую он и посчитал новой бактерией и возможной причиной лепры. Нейссер не постеснялся и опубликовал результаты под своим авторством в конце 1879, что стало причиной одного из споров о приоритете, столь частого в истории медицины, и особенно в микробиологии. Хансен был раздосадован и в 1880 опубликовал работу, изданную сразу на норвежском, немецком и английском языках, о своих наблюдениях в 1874. Сегодня Хансен признан первооткрывателем возбудителя лепры, т.к. он первым увидел палочку микобактерии, возбудителя лепры, пусть и применив несовершенные методы окраски.
Но помимо выявления бактерии нужно было ещё доказать, что выявленная бактерия действительно является возбудителем, т.е. вырастить её и заразить организм (2 и 3-ий постулаты Коха). Неспособность Хансена вырастить бациллу или заразить кроликов имела неоднозначные последствия. Он решил заразить лепрой глаз женщины, уже страдающей поражением периферических нервов. Материалом для заражения стал узелок другого пациента, страдающего кожной формой. Никаких клинических последствий данная прививка не имела, но женщина утверждала, что это было болезненно и сопровождалось снижением зрения, и обратилась в суд. Выписка из протокола судебных заседаний “Ответчик признал, что он не получил её разрешения заранее и не рассказал ей о своей цели. Затем ответчик объяснил свои мотивы этой необоснованной операции. Он сказал, что потерпел неудачу в своих попытках заразить животных. Таким образом, он не мог доказать, что палочки вызывали проказу; следовательно он не имел оснований для изоляции пациентов, чтобы защитить остальных жителей Бергена”. Суд признал Хансена виновным и ему пришлось оплатить расходы на лечение. Тогда же он был отстранен от должности врача Бергенской больницы для прокажённых. Это был первый раз вынесения приговора за эксперименты на людях. Также прежде было весьма необычно осуждать старшее должностное лицо за то, что многие считали незначительным преступлением.
Когда в 1875 Хансен стал главным лепрологом в Норвегии, он направил все свои усилия для устранения причин способствующих развитию болезни. В 1882 ему было присуждено пожизненное жалование, что явилось признанием заслуги по разработке мер по борьбе с лепрой. 6 июня 1885 был принят закон об изоляции больных, что привело к снижению числа прокажённых в Норвегии, а отделения больниц, прежде предназначенные для больных лепрой, закрывались. В 1901 в день 60-летия Хансена, ещё при его жизни в Бергене при жизни, ему был воздвигнут памятник.
